Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Известия / Пятница 02 марта 2001

У 87-летнего композитора противоречивая слава. Если вы побродите с полчасика по консерваторским коридорам, то услышите самые разные отзывы о нем -- от восторженных до уничижительных. Многие считают его заботливым отцом-патриархом всей столичной композиторской диаспоры. Но много и тех, кто отводит ему не самую лучшую роль в знаменитом постановлении 1948 года "о формализме в музыке", когда подверглись гонениям три главных отечественных музыкальных гения -- Прокофьев, Шостакович и Мясковский. Уже ближе к нашему времени, в 60-х и 70-х, от Хренникова натерпелись и наши авангардисты: Шнитке, Губайдулина, Денисова, Шуть, Фирсова. Кажется, что все обвинения сейчас уже не имеют никакого значения: Хренников, единственный живой персонаж ушедшей эпохи, повидал на своем веку больше, чем судящие о нем люди. Когда страна во весь голос распевала его песни, а Леопольд Стоковский дирижировал в США его Первую симфонию, он мог спасать из лубянских застенков своих родственников, а в пору неприятия официальной властью западной музыки организовывать приезд Игоря Стравинского. Одной его биографии хватило бы на рейтинговый мини-сериал.

После развала самого большого в мире государства биография Хренникова стала гораздо популярнее его музыки. Обычно любимец фортуны, одинаково хорошо ладивший и с властью, и с народом, вызывает только подозрения: ведь русский гений или сколько-нибудь талантливый человек от искусства всегда стоит в оппозиции "верхам". Хренников же в эту четкую картинку никак не вписывается, поэтому хорошие оркестры стесняются его симфонических опусов, а солисты, потупив взор, обходят стороной его концерты.

Зря. Музыка у Хренникова хорошая. Очень хорошая. Замечательные темы, которые запоминаются за один раз, компактная форма, мастерская оркестровка, недюжинный темперамент. В хренниковской музыке есть задор массовой песни, рахманиновское мелодическое раздолье и острые прокофьевские ритмы -- но при этом она не имеет малейшего налета эклектизма. От современников и предшественников Хренникова отличает какой-то особенный розовощекий оптимизм гражданина страны сытой и спокойной, о которой все много читали, но в которой за семьдесят лет так никто и не побывал. Увертюру к комической опере "Золотой теленок" сменяет адажио из балета "Гусарская баллада", за которым следуют два скрипичных концерта и один фортепианный -- все одинаково качественные, похожие друг на друга своим полнокровным звучанием и мощным эмоциональным запалом. Так, видимо, и должна реализовываться идея о всеобщем равенстве -- нет опусов ни посредственных, обреченных на провал и забытье, ни гениальных, страдающих от слезоточивых дифирамбов и "заигранности". В далеком 1986 году вышеупомянутые концерты, кстати, выпала честь играть трем вундеркиндам: Жене Кисину, Максиму Венгерову и Вадиму Репину.

Сейчас, дабы четче обозначить связь поколений, их играли тоже юные дарования: пианист Никита Мндоянц, скрипачи Алена Баева и Хюк Чжу Квун, все -- питомцы Центральной музыкальной школы, техничные и резвые, но до обидного немузыкальные. За детскими спинами так же резво гремел медью Президентский симфонический оркестр с улыбающимся исполином Павлом Овсянниковым -- коллектив добротный, хотя в силу своей жанровой направленности (обслуживание правительственных "торжественных поводов") подходящий более к интерьеру Красной площади, нежели Большого зала Консерватории. Но дело это не испортило. Слушая Хренникова, пропускаешь мимо ушей технические огрехи исполнителей, не устаешь поражаться: ведь только ему одному удалось создать музыку несуществовавшего и несуществующего государства, живущего в заветном "светлом будущем".